 |
|
|
|
|
"Собственно говоря, искусство игры
Приобретенные по случаю одиннадцатилетним Паулино, только начинающим осваивать инструмент, ноты виолончельных сюит Баха станут для него на всю жизнь своеобразной музыкальной библией. Впервые на публике он осмелится их cыграть после 12 лет напряженного разучивания, а работал над ними музыкант, по его собственному признанию, сделанному в преклонном возрасте, в течение пятидесяти (!) лет. Именно исполнение этих сюит Казальсом (до него использовавшихся в качестве этюдов и зачастую звучавших под аккомпанемент фортепиано) открыло им дорогу в мир серьезного исполнительства. "Такого гения, как Бах , не знает никакое другое искусство","это – вулкан страсти," - говорил Казальс. Каждый день до конца своей жизни он начинал исполнением на фортепиано одной из фуг или прелюдий композитора. Рояль он называл лучшим из инструментов, после чтения партитуры исполняя каждую новую вещь сначала на нем, а уж потом на виолончели, таким образом, как пишет Л.Гинзбург, "не оказываясь в плену у специфически технических трудностей, которые отразились бы на музыкальном плане, на характере трактовки произведения". Бах сформировал свою шестичастную форму сюиты, добавив к ранее установленной четырехчастной форме (courante-allemande-sarabande-gigue - какие волшебные слова!) прелюдию и вставив между сарабандой и жигой менуэт (в первой и второй сюитах), бурре (в третьей и четвертой), гавот (в пятой и шестой). Любопытно прослушать, например, только куранты из всех шести сюит. Поразительно разнообразие их тематических линий, априори, казалось бы, "скованных" рамками одного танцевального ритма. Откроется вся гамма чувств: от безысходного напряженного трагизма - в пятой, до изящной экстравертной легкости в шестой сюите. Именно шестая в исполнении Казальса звучит особенно полифонически насыщенно, создавая временами впечатление одновременного звучания нескольких инструментов. "Музыкант, помимо всего прочего, ещё и человек, и важней, чем его музыка, - его отношение к жизни"- программный тезис Казальса. Известно резкое неприятие испанским виолончелистом установившегося на его родине франкистского режима. Впрочем, власти платили ему той же монетой (чего стоит одна только угроза одного из вождей режима "отрезать ему руки"). Таков внешний фон рассматриваемой записи, проявляющийся в характере исполнения, когда маэстро достигает удивительного слияния с материалом, без видимого напряжения передавая тончайшие музыкальные интонации как оттенки собственного душевного состояния. Где здесь заканчивается Бах и начинается Казальс, определить не представляется возможным. Если же говорить о технических свойствах самой записи, сделанной в 1936-39 гг., необходимо отметить характерное шипение, которое, вероятно, невозможно было отфильтровать без существенных потерь. В целом запись и по характеру исполнения, и по своим техническим свойствам, требует определенной подготовленности слушателя. Она вряд ли придется по вкусу ортодоксальным сторонникам аутентизма, поскольку Казальс, стремясь к достижению "justesse expressive" (выразительной точности), использует в необходимых случаях ряд технических приемов, отсутствующих в практике исполнительства во времена Баха. "Произведение является классическим, если оно всегда актуально" – эта мысль музыканта является ключевой для понимания его подхода к исполнению. В заключение приведу слова Казальса, сказанные им по поводу своего многолетнего опыта "общения" с сюитами для виолончели соло Баха: "Чувства, которые я переживал в течение этой долгой работы, я считаю самыми чистыми и сильными во всей моей артистической жизни". Александр Мурзич (Минск) |
| предыдущая | первая страница | следующая |
|
|
|